За свою не очень долгую, но довольно активную жизнь Джек побывал обитателем мест самых разнообразных. Шум мегаполиса, как и любому его постоянному жителю, причинял Лэйну не больше неудобств, чем жесткость накрахмаленных простыней придорожного мотеля. Несколько лет Морфеем ему служил грузовой состав «Юнион Пацифик», громыхавший прямо за окном. И даже тишина южных городков не отдавалась в ушах назойливым звоном.
Но эти белки его достали.
Они были хуже, чем ремонт в дешевом картонном доме, где одинокую дрель было слышно на четыре этажа вверх и столько же – вниз. Они были хуже, чем дискотека вырвавшихся из-под родительской опеки подростков из коттеджа напротив, заставлявшая фундамент дрожать, стекла дребезжать, а обычную миролюбивость отступать под твердым намерением в конце уикенда устроить соседям краткий ликбез в стиле Достоевского.
Они топали похмельной кошкой прямо над головой, выбивая коготками ритм для целого оркестра прочей мелкой живности, казалось, решившей в своей особой манере поприветствовать новоприбывшего.
Новоприбывший был польщен и мечтал о дробовике. Несколько часов за рулем, запутанные дороги Соснового штата, холодный ветер с океана и совершенно никакой возможности поднять настроение маленьким сувенирчиком из лавки, приветливо скалящейся табличкой «закрыто» - можно было без зазрения совести сказать, что Джек дьявольски устал. И хотел спать. И хотел спать еще больше, когда вспоминал, что завтра спозаранку необходимо нанести визит мэру и еще нескольким официальным лицам, с которыми предстояло обсудить допустимость строительства спортивного центра. День обещал быть не из легких, а Джек даже не успел присмотреть себе какое-нибудь уютное кафе для завтрака. И белки тут совершенно не помогали.
Вставшая перед мысленным взором картина: он в пижаме прыгающий по улице и бросающийся хилыми казенными тапками в местных представителей фауны, - несколько остудила пыл. По-крайней мере, сладкая мечта о дробовике и нескольких минутах антуражной охоты была временно отложена в сторону. Резко сев на кровати, Лэйн подошел к окну, с усилием дернул на себя ссохшиеся створки и выглянул наружу. На секунду топот затих, а затем возобновился с удвоенным энтузиазмом. Зато птицы притихли почти на минуту.
- Сволочи несчастные, - ласково пообещал долгую и мучительную смерть обладателям нескольких пар светящихся в темноте глаз и захлопнул створки. Глаза огорошено моргнули и вскоре вернулись на свой пост на карнизе.
Найдя в рюкзаке два яблока, оставшиеся с закупленных на дорогу припасов, перочинным ножиком он порезал их на маленькие кусочки, которые спрятал в карман накинутого прямо поверх пижамы пальто. И, прямо как был: взъерошенный, нахохлившийся, точно воробей в предчувствии заморозков, в ботинках, обутых на босу ногу, - вышел из номера. Снаружи найдя свои окна, Джек выложил на асфальт несколько долек и замер.
- Идите сюда, мои хорошие, - он осторожно пощелкал языком, подражая ночным бандитами, и вскоре те откликнулись на зов и запах легкой наживы. Услышав уже знакомый топоток, Лэйн двинулся дальше, отмечая свой путь сочной приманкой. Так он и вел их, точно Гамельнский крысолов, правда вместо флейты была еда, да и цели он преследовал гораздо более эгоистичные. Реалии сурового современного мира, что поделаешь: кто-то хочет есть, а кто-то спать, - давайте же поможем друг другу.
Путь их закончился в окружении надменных северных сосен, более чем в десяти минутах быстрой ходьбы от гостиницы. Спрятавшись в стороне, Джек убедился, что белки дошли до сложенных в кучу дарственных подношений от их вымотанного поклонника, и зябко постукивая зубами вернулся в номер. Два бутылька виски из бара (плевать, сколько он тут стоит), теплая постель и подушка на голову – еще до того, как белки вернулись в поисках добавки, Джек уснул мертвым сном.
Но прежде он сделал мысленную пометку утром напомнить соседям о другом, более тривиальном значении фразы: «мы в ответе за тех, кого приручили».